Трийн Херманн
Терапевт многомерной семейной терапии (MDFT), Департамент социального страхования
В своей ежедневной работе в качестве терапевта MDFT с молодыми людьми, которые совершили правонарушения различной тяжести, я, глядя на них вижу одного подростка. Ребенка, который вызывает головную боль дома, в школе и обществе и растерянность – для понимания его словарного запаса иногда недостаточно даже помощи всемогущего Google, и это является может быть наиболее безобидной частью его поведения.
Работая также ежедневно и с теми людьми, которые по разным причинам связаны или соприкасаются с упомянутыми молодыми людьми, я, глядя на них, вижу, проще говоря, противопоставление. Противопоставление может выражаться в словах, чувствах, поведении, отношении и во всем приведенном одновременно.
Отсюда и следующий вопрос – что делать с этим положением? Первая мысль, которую я высказываю как терапевт – постараемся на миг задуматься о том, что если то, что мы видим и испытываем в поведении одного подростка настолько неприемлемо, то что должно происходить внутри этого ребенка, чтобы он вел себя таким образом.
Для меня, как терапевта, негативное поведение любого человека является отражением его внутреннего мира и самосознания
Назовем это пониманием. Последнее является одной из основных отправных точек, откуда начинать, чтобы достичь контакта как с молодым человеком, так и семьей, что позволило бы работать дальше и привело бы к изменениям.
Конечно одного понимания недостаточно, но это хорошая стартовая позиция. Практика показывает, что если молодой человек или семья чувствуют искренний интерес, веру и понимание со стороны терапевта или любого другого специалиста, то заложена хорошая основа для контакта и возможности изменений.
Вспоминается один пример, когда подросток сказал, что он на семейный сеанс не придет и даже если он придет, а там про него будут что-нибудь говорить, то он просто уйдет. Беседуя с ним дальше и углубившись в то, что скрывалось за сказанным им, вскоре выяснилось, что он ощущает себя одиноким, так как у него никогда не спрашивают какова его история, или даже если спрашивают, то не верят. Он чувствовал страх, безнадежность, усталость и огромное чувство вины, так как внутренне он понимал, что его истории были очень серьезными, но в еще большей степени ему требовалось понимание и то, чтобы кто-нибудь хотя бы раз воспринял его отдельно от его деяний. После того, как он осознал, как его самочувствие вместе с мыслями и чувствами влияет на его поведение и какие неудовлетворенные потребности под ними в действительности скрываются, он был согласен участвовать в семейном сеансе, чтобы поговорить о них с членами своей семьи. Данный семейный сеанс был первым опытом для всех членов семьи – быть вместе и открыто говорить о тяжелых обстоятельствах, которые у всех вызвали очень негативные эмоции, и в свою очередь навредили взаимному общению и контактам. После встречи как родители, так и дети осознали как на кого-то повлияло то или другое обстоятельство, какие последствия вызвало и что подо всем этим на более глубоком уровне скрывается в них самих. Это было начало, начало долгого пути, ведь, если какие-то негативные чувства и события годами были неотъемлемой частью повседневной жизни, то никакие изменения не произойдут за несколько часов или дней.
В качестве терапевта я могу увидеть ресурсы каждого подростка, семьи и человека, и сделать их видимыми для них самих тем, что я поддерживаю их в бросаемых себе вызовах, но не забираю ответственности. Помогаю им достичь лучшего контакта с самим собой, увидеть и понять мотивы их поведения, а позволяю им самим и сообща принять эффективные решения. Даю им возможность ошибаться, но поддерживаю и признаю их самые малые шаги к успеху, так как они важны.
Работа с самой уязвимой целевой группой требует более пристального внимания. Если сосредоточиться только на том. что можно увидеть невооруженным взглядом, то можно застрять на образе неуправляемого подростка и противостоящего взрослого.